Ангелина попросила найти какую-нибудь фотку Павла, чтобы на её основе клубный художник нарисовал большой портрет рядом с уже нарисованным портретом Сергея Есенина. В школьном архиве нашлись фото с классом, то там он совсем мальчишка.
— Фотографий нет, но могу сделать графический набросок лица, — придумал я.
— Хорошо, сделай. Посмотрим, что получится, — согласилась женщина.
Хотелось выполнить рисунок по примеру абриса лица Градского на обложке пластинки с песнями к фильму «Романс о влюблённых». Получилось немного шаржево из-за удлинённой кадыкастой шеи. Черты решительного лица в пол-оборота вышли чем-то похожими на мультяшного Ален Делона. Организаторши тем не менее работу мою одобрили.
Закрутились с творческими делами до глубокого вечера, почти до полуночи. Поговорил с ребятами из ансамбля, чтобы пристроить на ночлег Хвоста. Не поведу же я его в юлину норку, где мы с ней там собрались сильно побезобразничать. А что такой вариант наиболее вероятен, обещали взгляды прекрасной учительницы. Откликнулись все. Хвост выбрал пойти к драммеру Лёхе домой. Он, кстати, проживал всего в пару минут от ДК.
Мы с Юлей хотели напитаться романтического настроения и прогуляться по улочками ночного городка, но в итоге почти бежали к её жилищу. Влетели в квартиру и с порога принялись лихорадочно раздеваться. Даже дверь входную, наверное, забыли запереть. Я срывал одежды с прекрасного женского тела, покрывая освободившиеся места поцелуями. Моя ласковая Белочка реагировала сладострастными стонами и в свою очередь пыталась мне помочь разобраться со своими шмотками. Оставшись без одежды и не добежав до спальни, устроились громыхать на столе в большой комнате. Чего-то там полетело на пол и разбилось.
Белка отдавалась мне страстно и желанно, как после долгой разлуки со своим самым близким человеком. Она дарила себя, свою радость и переживания каждым прикосновением, каждым движением своего прекрасного тела. Я словно бы купался в её эмоциях, но сам не мог в полной мере ей раскрыться. Ведь в своих мыслях я всё-таки был предназначен для другой. И женщина это как-то почувствовала:
— У тебя уже есть кто-то, кого ты больше всего на свете любишь? — даже не спросила, а будто утвердительно подчеркнула она.
Мы лежали уже в постели, обнявшись и остывая после жаркой схватки.
— Не говори глупости, ты для меня единственная, — бодро соврал я.
Мне ли не знать женскую психологию, перепахавшего туеву кучу альковов ещё в своём первоначальном естестве Мустанга. Каждая женщина в душе мечтает стать единственной и неповторимой для того мужчины, который её завоевал. Это во-первых, а во-вторых любой женщине нравится слышать слова любви, даже если они не вполне искренние. Выспаться нормально не удалось, потому что хотелось то мне, то ей.
Утром встал пораньше, принял душ и сел за стол на кухне перелопачивать текст ТЗ. Иначе как мне обосновать должностные оклады своих сотрудников перед очами Лейсан. Основу текста Светки Белоусовой решил пока оставить, убрав оттуда только явные ляпы. Может быть из-за недосыпа, или по другой какой-либо причине, но в голову нагло впёрлась гениальнейшая идея — цирковая арена. Вернее, не в голову, а сначала в глаза. На холодильнике лежал журнал «Советский экран». Я его взял, чтобы подложить под листки ТЗ, ну и на автомате перелистал. Наткнулся на статью про солнечного клоуна Олега Попова с его фоткой на фоне арены цирка. Есть ведь такой цирк в Москве, где меняются арены на проспекте Вернадского. Даже радостный вопль испустился, разбудив мою Беляночку. Юле нужно было выходить на свою работу к пол девятому, а стрелки на часах показывали без пяти минут семь. Легко сообразить, чем мы с ней снова занялись.
Неизбежно настала пора вставать и готовиться провести достойно наступивший день. Белка сообразила нам на двоих омлет с зеленью и кусочками колбасы, а также бутерброды с сыром для кофе. По моей просьбе она позвонила Лёхе, что на ударных, чтобы Хвост тоже потихоньку вытаскивал свои кости на солнышко, а я позвонил Лейсан, чтобы согласовать время встречи. Сегодня она собирается пробыть весь день в комсомольском Комитете, если не возникнут какие-нибудь срочные срочности. Договорились увидеться около двух дня.
С Юликом мы прощались у выхода из подъезда. С большим трудом смогли оторваться друг от друга. И то только по причине явления моего пузатого армянского недруга, спускающегося вниз по лестнице. Белочка смущённо пискнула слова прощания и вылетела за дверь, а я одарил мерзкое существо таким взглядом, что его грушевидное тело приобрело немыслимое ускорение, проносясь мимо меня. Так обычно поступают кометы, когда сильно прибавляют в скорости, пролетая вблизи солнца. Против небесной механики не попрёшь, ёперный болид.
Хвост уже законопослушно ждал меня в Волге у входа в ДК. Я наметил план заехать сначала в «Красный Луч» к музыкантам и кое-чем их там нагрузить, коль они вознамерились завтра приехать на вечер памяти. Мой спутник не сумел скрыть на своей хитрой мордахе довольного выражения. Походу, ему в тех краях что-то очень хорошо обломилось.
Директрисса товарищ Стародубцева нашлась в своём кабинете и так обрадовалась моему появлению, что полезла обниматься и целоваться. Хорошо, что не по брежневски взасос. Последовала затем чайная церемония в закутке для отдыха с обалденно вкусными пирожными и расспросами, словно я отсутствовал здесь целых два года, а не каких-нибудь два дня. Подробно рассказал о подготовке к вечеру памяти поэта Сергея Есенина и композитора Павла Чекалина. Мероприятие грозило разрастись до масштабов целого фестиваля. Ещё поведал о своём желании подключить ВИА «Алый луч» к этому представлению, хотя они и так туда собрались. Без лишних вопросов начальница отрядила своего сотрудника забрать лучиков с уроков в школе и с мест работы, и отвести их в клуб для последующей встречи со мной. Об исполнении прийти и доложить. Сами же мы продолжили наслаждаться общением, попивая прекрасный душистый чай и поедая обалденные пирожные. Периодически Римма Алексеевна срывалась с места, о чём-то вспомнив, и убегала в свой рабочий кабинет. Потом возвращалась и продолжала беседу ровно с того места, где окончила. Поделилась со мной забавной новостью. Вчера, оказывается, звонил сам товарищ Полянский, который министр сельского хозяйства СССР, и предложил должность своего заместителя. Вот только она совсем не горит желанием покидать родной совхоз, куда столько труда и заботы вложено. Спросила совета. Я, ясен пень, нацелил её на продвиж вверх, если предоставляется такая возможность. Сельское хозяйство в нашей чудесной стране сейчас находится в глубокой… хмм, впадине. Марианской, по всей видимости. Может быть, с появлением деятельной Риммы Алексеевны в сонном мирке совковых бюрократов чего-нибудь там вымутится к лучшему, или же номенклатурная серая среда поглотит её всю, как вязкая топь беспечную корову.
Сотрудник управления сообщил, что музыканты меня уже ждут в своей студии. Я попрощался с Риммой Алексеевной и прошёл через площадь к зданию-шатру. Хвост вместе с машиной не беспокоили своим присутствием линию горизонта. Куда-то опять умотался. Ребятки меня ждали в вестибюле с радостными и малость удивлёнными рожами. Не было только руководительницы, которая сейчас занята на уроках, и небезызвестного администратора Ароныча. Думаю, они не будут на меня в обиде. Ларик всегда успешно замещал Наташу при необходимости.
Я объяснил всем причину своего внезапного появления. Мои предложения были приняты на ура. Тем более, что все новые песни потом останутся у них в репертуаре. А когда я продемонстрировал сами песни, то начался такой оглушительный ор, будто мартовские коты вышли на прогулку. Сначала репали песню И. Слуцкого на стихи Есенина «Думы мои, думы». Я наиграл мелодию на гитаре, распределили партии. Очень долго добивались от ударника нужного ритма, потом работали с органолой, с басами. За час с четвертью композиция было более-менее слеплена. Вокал и партия на лидер-гитаре естественно остались за мной. Следующая есенинская песня была мне известна в исполнении группы «Альфа» — «Я московский озорной гуляка». На неё убили больше двух часов. Потом я ещё писал клавиры для этих двух песен. Ларик с восторгом удивлялся тому, как я догадался так органично соединить мелодию «Цыплёнка жареного…» со стихом великого поэта. Пришлось ему напомнить, что создателем всех этих шедевров является гениальный Пашка.